Марго.

Потому что ты стоял и смотрел в небо.

…В тот вечер мы прощались с маем. С твоим 17ым днем рождения, детской непосредственностью, наивностью, вечными жалобами на больной желудок, с никотиновой зависимостью, СД-плеером с Nirvan’ой.

Не было грустно.
Была лишь последняя затяжка, сходящий на нет аккорд, лопнувшая струна, так некстати прорезавшая воздух. Капелька крови на щеке.
Было тепло.
И так хотелось сохранить этот момент, чтобы когда-нибудь в старости Марго могла сидеть и вспоминать твой настоящий май.

Робкое прикосновение губ к губам, пивная дорожка на асфальте вслед за укатившейся бутылкой, оброненный на ее платье окурок, дырка, обожженная коленка…

Заливистый и столь неуместный смех в небрежном звоне мая.
Чтобы разрядиться.
Чтобы забыть, что сегодня она, Марго, остается совсем одна.
Чтобы забыть о том, что ты когда-либо существовал.

Было обидно. Была прикушенная губа, капелька соленого на языке, была обожженная коленка и один запечатлившийся момент, это ощущение тепла твоих губ.
Был запах табака, въевшегося в ее волосы.

И так хотелось заглянуть тебе в глаза…

Было действительно обидно. Потому что ты стоял и смотрел в небо.
И она никак не могла в них заглянуть…

А потом ты взял и шагнул с крыши.
И белые перья за твоей спиной взметнулись вверх.
Или Марго просто показалось…

А потом она состарилась.
Сидела у камина, вспоминала твой последний май, обожженную коленку, лопнувшую струну, единственный поцелуй.
И нежно гладила себя по белому, пропахшему маем и никотином крылу.